— Раду, много ли творческого времени «съедает» данс-проект на СТБ? И сильно ли от этого страдают в «Киев-модерн-балете»? 

— Конечно, времени мало. Но все-таки «Танцюють всі!» идет не круглый год, а только три месяца. К тому же я не постоянно ставлю там номера. Иногда просто в прямом эфире. А остальное время между эфирами — гастроли, постановки, многое другое. Опять же — студенты в Университете культуры и искусств… 

— Нет, предложила заведующая кафедрой современной хореографии. И я согласился еще в прошлом году. И ни разу не пожалел. Это же творческая работа. Особый драйв… Чувствую, что мне это нужно. Но все-таки неизбывная цель моего существования в Киеве — «Киев-модерн-балет». А сейчас главная должность в моей жизни — художественный руководитель Детского музыкального… 

— Серьезно настроен. Я ведь не месяц и не год живу и работаю в Киеве, в Украине… А считай с 2005-го, когда родилась идея «Киев-модерн-балета». 

— У меня гражданство белорусское. Но спасибо СТБ за то, что помогли получить постоянный вид на жительство в Украине. Не представляешь, насколько это упрощает жизнь. Потому что каждую весну у меня начиналось «весеннее обострение». Надо было собрать 34 справки и столько же других документов для того, чтобы получить очередное годовое разрешение на работу, и на основании оного — свидетельство на временное проживание… 

— А кто мне его предлагает? Кто? Желание есть. Хотел бы стать гражданином Украины. Но много сложностей. Это же огромный ворох не только документов, но и проблем. Наверное, нужно было бы продать почку, чтобы собрать на эти деньги все бесценные справки. Так что пока меня устраивает и такая форма обитания. Но если кто-то из украинских высокопоставленных людей захочет мне помочь — вручит украинский паспорт, что ж… Я буду ему безмерно благодарен. Я возьму этот паспорт, положу его в карман возле сердца. И буду бережно хранить. А того человека запомню на всю жизнь. 

— Слава Богу, в течение всего этого напряженного киевского периода мне все же удается вырываться в Молдову. К своим близким. И эти моменты моего присутствия дома — полнейшая идиллия. Особенно, когда в сборе вся семья. Мама и папа по-прежнему живут в Кишиневе. Папа, Виталий Поклитару, еще преподает в хореографическом училище. У меня есть старший брат. И он единственный «небалетный» (так как и мама, Людмила Недремская, была солисткой балета Молдавского академического театра оперы и балета). Я счастлив, что брат очень поддерживает родителей. Отцу уже 77… 

— Но тебя же, очевидно, приглашают и в Кишиневский театр имени Биешу — что-нибудь поставить на родине? 

— Регулярно зовут в этот театр. Как только появляюсь дома. Это уже как некий рождественский ритуал. И я благодарен директору за такое внимание. Но, видишь ли, в чем дело… Я проработал в Кишиневском театре год. Теплые чувства к артистам остались. Но вопрос с моим возвращением в Кишинев закрыт окончательно. Я давно не видел их спектаклей. Поэтому и не хочу ничего говорить о творческом состоянии этого коллектива. Гастроли — да! Мы приезжаем туда с «Киев-модерн-балетом». Между прочим, в Кишиневе даже издали книжку про меня… Представляешь? Пора умирать, наверное… А так… Молдова — это прекрасная возможность увидеться с родителями. Мы с братом часто возим папу и маму в Затоку (недалеко от Кишинева) — и несколько дней там проводим вместе. Много общаемся. 

— Вот так вот, подпитавшись дымом отечества, возвращаешься в Украину, в Киев, и ловишь себя на мысли: и что же меня здесь так раздражает, а что, наоборот, восхищает (возможно)? Или… Или как всякий художник — «живем в башне из слоновой кости»? 

— Если честно, я действительно живу в «башне». И не высовываюсь оттуда. Только я не знаю, из чего она сделана, эта башня. Из какой такой кости? А так… Обитаю на Андреевском спуске. Работаю недалеко — на Подоле. В Киевском муниципальном. 

— Нет. Квартира на Андреевском — это жилплощадь, предоставленная мне Владимиром Филипповым, меценатом «Киев-модерн-балета». Это его квартира. И я там просто живу. Пешком до работы всего три минуты. А так как я постоянно спешу и езжу на машине, то отрешен от украинской общественно-политической действительности… Поэтому меня мало что раздражает. Поскольку не включен в этот общий ритм. И вот, даже забегая наперед, замечу: в вопросах текущей политики я катастрофически непросвещен! Для меня главное другое. 

— Что же? 

— То, что мне очень нравится в самом Киеве. Этот город — идеальная золотая середина между… Между спокойствием, тишиной и стерильной чистотой Минска (где я прожил десять лет) — и творческой и деловой интенсивностью, определяющей, скажем, московский способ жизни. Так вот, Киев где-то посередине — между Москвой и Минском.  В Москве, в принципе, я тоже мог бы жить. И иногда живу там, когда приезжаю по делам в Большой театр (это гостевой флигель при самом театре). Но все равно… Я появляюсь там, прибегаю в театр — и это единственное мое «общение» с Белокаменной. На другое времени не хватает. 

— Для меня есть лидеры в этом направлении. Причем абсолютные. Довольно хорошо знаю американский рынок современной хореографии. Но именно на европейском рынке творят личности, которые по уровню мастерства просто боги. Да, можно спорить по поводу художественного наполнения тех или иных творческих вещей. И надо спорить. Но вот в Нидерландах, на мой взгляд, есть недосягаемая хореографическая вершина… Тамошний театр балета на высочайший уровень поднял Иржи Килиан, легенда современного танца. И при каждом появлении в Нидерландах я стараюсь просматривать все, что они делают. Заранее по Интернету это отслеживаю. Иногда даже в ущерб своему театру: отправляю артистов танцевать «Щелкунчик» или «Болеро», а сам — в электричку, и еду смотреть то, что они показывают… 

— Сегодня Национальная опера Украины анонсирует «Баядерку» в версии великой балерины Натальи Макаровой. Как ты относишься к практике такого вот восстановления почтенных балетных брендов? 

— Надо восстанавливать, если это хорошо. Нужны и новые прочтения. Уверяю: за те десятилетия, которые прошли со дня премьеры «Баядерки» в XIX веке, она претерпела невероятные изменения в исполнительском плане. Потому что исполнительское искусство стареет чудовищными темпами. И, конечно, нужно обновлять разные спектакли. Вариант Макаровой — это корректно, профессионально, зрелищно. Наверное, это не то искусство, которым занимаюсь я. Но это все равно хорошо, это искусство. Ведь известно же, что при всей гениальности Малевича многих людей все равно тянет смотреть Рубенса. 

— Тем временем «Киев-модерн-балет», которому уж седьмой год, все равно ассоциируется у людей с «Малевичем», то есть с Поклитару — автором театра… И не все даже вспомнят имена звезд из этого коллектива. Может, стоит лишний раз сказать о них? 

— Никогда не бывает «лишний раз». Наверняка минус телевидения именно в том, что после проекта СТБ только со мной персонально многие и ассоциируют «Киев-модерн-балет». Лицо в телевизоре — ага, это же он, тот, который… Понятное дело, мы довольны. Потому что полные залы. Но все наши артисты (их 21) очень хороши. Есть даже «корифеи», начинавшие общее дело. Среди таковых Алексей Бусько, пришедший на кастинг еще в 2005-м, Елена Долгих, Элина Винникова, Дмитрий Кондратюк, Сергей Кон, Анна Герус, многие другие. Все они ярко и выразительно задействованы в наших проектах. 

— А много ли ушло артистов из твоего театра? Особенно после того, как меценат приостановил его финансирование? 

— Некоторые ушли. Многие остались. В этом году потерь не было вообще. Во всем этом есть и плюсы, и минусы. Как и в балетном деле, в принципе. Я часто говорю: нет классической и неклассической школы, а есть… координация, выразительность, состояние «не бояться» сцены… И вот люди, которые соотносимы с этими критериями, — они и остаются, они танцуют. 

— Координация и выразительность — это уже талантливо для артиста балета. 

— А чего их жалеть? Они же не погибли молодыми? Они пришли к многомиллионной телеаудитории — в каждый дом. Их увидели люди. Они смогли заявить о себе. Некоторые (после участия в талант-шоу) открывают собственные хореографические школы. Другие участвуют в корпоративах или уезжают танцевать на Запад… Всем был дан шанс. Ведь иначе попросту остались бы в провинции никем не замеченными. А так, даже если у них не будет никакого развития, то будет светлый период ярчайших воспоминаний о «чуде», которое сотворило ТВ… Поверь, это немало. Естественно, не все сразу осознают, что шлейф телеизвестности угасает мгновенно. Вот я — старый и мудрый — знаю об этом… Некоторое время, когда на СТБ транслируется проект, ты идешь по рынку или по Андреевскому, и люди подходят к тебе, начинают общаться как ни в чем не бывало… Я терплю. Со всеми общаюсь. Но проходит короткий период — и шоу уже нет в эфире. И тут же тебя практически никто не узнает. И на Андреевском никто не подходит. Поэтому отношусь к этим «проблемам» философски. Действительно, некоторые ребята из талант-шоу пытались работать у меня в коллективе. Но… Многие из них уже испорчены школой шоу-бизнеса. 

— Ну, например, они не могут работать в кордебалете. Не могут! А надо сначала быть там, доказать талант там, чтобы выйти на первый план. Нужно накапливать сценический опыт, актерские навыки, эмоциональное состояние… Это целый комплекс. Большой труд. 

— Это финансовая тайна. 

— Нет, я этого не сказал! Даже в правительстве говорят, что никому ничего не платят в «конвертах», а я тем более… 

— Никому ничего не хочу советовать. Но о том, что помогает мне, скажу… Естественно, бывает по-разному… Так вот, когда «так» бывает, сажусь в пять утра в машину — и еду в лес. С таким расчетом, чтобы побыть там до десяти утра. А потом сразу в офис. И это помогает мне. 

— Я езжу в Клавдиево-Тарасово. Это не так далеко. Это Киевская область. Собираю там грибы… Там мои самые любимые места. И там я абсолютно счастлив в определенные минуты. И подобного состояния мне хватает на целый день… 

— А местные жители из Клавдиево-Тарасово, небось, сильно удивляются, встретив на опушке леса «маньяка» из телевизора в пять часов утра? 

— Да нас там много, таких «маньяков». Целое сообщество! А еще один способ релакса — это дальние путешествия, конечно. Но я не могу их себе позволить в достаточном количестве. Для того чтобы путешествие стало отдыхом, это не должны быть гастроли. Там я работаю. И там постоянное напряжение. 

— А какая музыка для тебя может быть контрастом, чтобы отрешиться от музыки на работе? 

— От хорошей музыки я вообще никогда не устаю. Если это — музыка. 

— Да? Спасибо, я не проверял! 

— Несмотря на то что и «Киев-модерн-балет», и сам Поклитару — уже некие тренды искусства серьезного, многие ведь все равно воспринимают тебя как часть местного шоу-бизнеса. К оному ты себя относишь? 

— Не анализировал… Но могу сказать, что у меня есть друзья из шоу-бизнеса. 

— С Наташей Могилевской мы друзья. Мы замечательно проводим время вместе. Хотя и редко. Потому что и она занята, и я занят. Наташа — умный и глубокий человек. Когда еще были «Танцы со звездами», мы подружились. Стали с нею вроде как родственные души. Несмотря на то что она занимается одним, а я — другим. Она приходила ко мне на день рождения. Тусовались у меня в квартире. Было все классно… Они с Владимиром Анатольевичем Филипповым даже дуэтом спели! То есть осуществилась полная интеграция шоу-бизнеса в современное театральное искусство. Между прочим, многие у меня спрашивают о Могилевской… Но на этот раз я сказал даже больше, чем обычно… 

— Согласно штатному расписанию, около 350. Это самый крупный муниципальный театр в Киеве. Вместе с «Киев-модерн-балетом» для меня это единый цельный творческий коллектив. 

— Начал этот сезон с того, что вышел к коллективу с длинным и искренним спичем на общем собрании в сентябре. Реально говорил то, что думал. Я не революционер по своей природе. Хотя многие так и считают, посмотрев некоторые мои постановки. По-моему же, разрушение чего-то старого — это ошибочный путь. И на этом пути ничего толкового не построишь. И это многократно доказано нашей историей. Поэтому лучше учиться на ошибках, нежели делать их самому. Мой путь в этом театре — поэтапная реорганизация, постепенные попытки улучшить репертуар, регулярная работа по привлечению зрителя. Мы должны стать по-настоящему столичным театром. К сожалению, деньги на новые постановки в последнее время практически не выделялись... Поэтому один из приоритетов моей политики театральной — восстановление и поддержка в репертуаре уже существующих постановок. 

— Будут средства на постановки, значит, вполне реально выпускать в сезон один балет, одну оперу и один проект «Киев-модерн-балета». Но, извини, четыре года на новые постановки денег вообще не выделялось… Тем не менее после недавнего общения с руководством Киевского управления культуры у меня появилась уверенность, что киевские власти театр поддержат. На май месяц планирую большую премьеру… Название не афиширую. Но хочется объединить в этой работе практически весь коллектив. И разные жанры. Опера, балет — все это будет пересекаться. Как и в первой моей работе в период рождения «Киев-модерн-балета» — Le Forze Del Destino.

— При регулярной занятости сколько нужно времени на репетиции и выпуск подобной премьеры? 

— Два с половиной месяца. Это мой личный срок. И срок любого европейского режиссера. 

— С учетом проекта на СТБ, проектов в Большом театре и в Перми, на кого сегодня можно оставить Детский муниципальный? Кто присмотрит за ним в твое отсутствие? 

— Я счастлив, что на должность заместителя худрука этого театра назначена Оксана Тараненко. Это молодой режиссер музыкального театра. Замечательная девушка, красавица, моя правая рука. Она реально делает много работы, которой я сам просто физически не успеваю заниматься. В театре также новый директор — Валентин Васильевич Козаченко. 

— Как ты знаешь, была большая опасность захвата именно этого помещения на улице Межигорской. Но это еще до моего вхождения в должность худрука. Актеры тогда выходили на улицу — с протестами, с карнавальными шествиями. Они боролись, протестовали. На данном этапе мы получили договор об аренде этого здания на три года. Все-таки срок. Надеюсь, этот договор обратного действия не возымеет. 

— Владимир Филиппов, ваш меценат, сегодня помогает «Киев-модерн-балету»? 

— В данный момент конкретной финансовой помощи нет. Но мы прекрасно общаемся, дружим. Это человек, который создал театр и в течение трех лет поддерживал лучшие наши спектакли. Не сомневаюсь, как только минует кризис — мы получим нашего мецената в полном объеме обратно! При этом уточню: бывших меценатов не бывает, бывают лишь бывшие спонсоры. Меценат — это же состояние души. 

— И еще одна недавняя тема… В афише Национальной оперы Украины — «Перекрестки», музыка Мирослава Скорика, балетмейстер Раду Поклитару. Этот проект стал репертуарным? Или он одноразовый? 

— Да, к счастью, театр включил «Перекрестки» в свой репертуар. Я даже больше скажу: директор Петр Чуприна не пропускает ни единого представления. И меня это по-человечески трогает. Музыка Мирослава Скорика замечательная. Отличная работа  художника Александра Друганова. 

— Если сформулировать мессидж этих «Перекрестков» — устами самого балетмейстера… «О чем» танцуем? 

— Послушай, я этим никогда не занимаюсь. Я сделал спектакль. И в этом мой мессидж. Что толку, если я озвучу какую-то мысль? Пусть каждый человек проецирует увиденное на сцене на себя.  Для меня вообще это был очень непростой проект. И если бы не серьезная поддержка Министерства культуры и лично Михаила Кулиняка, вообще ничего бы не удалось осуществить… А так, слава Богу… Я очень долго писал синопсис к «Перекресткам». Это был самый подробный синопсис из всех, прежде сделанных мною. Все же было выстроено посекундно — на три концерта Мирослава Скорика. Уже потом отдавал свой синопсис художнику Друганову, а у того свое видение. Часто не совпадало. Мы шли на компромисс. Такие вот перекрестки… 

— Нет, не иссяк… Во-первых, как говорил раньше, я на то, что «вокруг», вообще редко оглядываюсь. А во-вторых, я стараюсь слушать и слышать себя… Ну и, в-третьих, не я, а Окуджава когда-то сказал: «Каждый пишет, как он слышит, каждый слышит, как он дышит… Не стараясь угодить». Вот и все.